В позапрошлые выходные у меня умер винчестер на одном из компьютеров дома (ровно 13-го числа), так вам должно быть понятно, чем я занимался все выходные. Мда… Лучше я расскажу, что я делал в выходные до этого. Фотографий будет много…

Первого мая рабочий день, девятого мая японцам тоже вроде праздновать нечего, но майские праздники – дело и в Японии святое. «Золотая неделя» называют здесь серию праздников, выпадающих на начало мая. Три из них идут подряд. Удачное стечение обстоятельств, как в этом году, и за тремя выходными сразу идут суббота и воскресенье – итого пять выходных дней подряд! Но год на год, конечно, не приходится. Один из выходных попадает на субботу, выходные в таком случае в Японии не переносятся, неделя получается уже серебряной. Или хуже того – праздники совпадают с концом недели – бронзовая неделя заставляет вздыхать всю Японию. Бывает. Но, к счастью, не в этом году. В Японии работодатель легко может заставить сотрудника работать в субботу и воскресенье, работать без отпуска и без больничного, но работать в национальные праздники японца не может заставить никто и никогда. Билеты на самолёты и поезда перед золотой неделей заканчиваются за несколько месяцев, цена отелей увеличивается на специальную «золотую» наценку, а жаркие пляжи Гавайев настолько заполнены японцами, что ехать туда можно в это время только из соображений мазохизма или любви к людям, что часто одно и то же.

Если где-то тел прибыло, то где-то кто-то должен был убыть. Ясное дело, что убывают тела на праздники как раз из Токио, так что в Токио мы и решили остаться. В Токио. Токио – большой. Очень большой. Городской транспорт Токио включает не только электрички, метро, автобусы и корабли. В аэропорту Ханеда между большими, монструозными (в буквальном смысле) самолётами для международных рейсов, другие, совсем небольшие, «Боинги» спускают трапы для внутригородских пассажиров. Взлёт, 30 минут, посадка. Буквально – трамвайчик. Только быстрый.

На карте мира Хонто, главный остров Японии, кажется совсем небольшим. На карте Японии Хонто – гигантский материк. Хонто – не настоящий остров, Хонто – слишком велик. В его горных деревнях до сих пор живут люди, никогда не видевшие моря. Каждый день из дома на работу – и если бы не карта у меня в комнате на стене я тоже мог бы и не знать, что до берега океана – 20 минут пешком. Это не берег. Это ровный бетонный разрез порта. А рядом такие же прямые линии искусственных островов из мусора, их видно даже на карте метро. Мето тоже умеет нырять под океан в этих местах. Но это – не острова. И это не океан. Островам противны прямые линии. Океану противны такие острова.

К счастью, есть и другие. Семь островов Изу, вулканический пояс горы Фудзи, около 100 километров к югу в море от Токийского залива, считались до революции Мейдзи частью префектуры Сизуока. А острова Огасавара расположены в 1000 километрах к югу от залива, населённых из которых только два, вообще считались непонятно чем и были впервые населены американскими, а не японскими поселенцами. Любопытные американцы начали их осваивать с другой стороны тихого океана. Во время второй мировой на одном из островов Огасавара была японская военная база, печально известная майором Мотоба, съевшим (в буквальном смысле) американских военнопленных (ну кушать хотелось человеку), а в 1968 острова Огасавара вернули в юрисдикцию Японии. На сегодняшний день и острова Изу, и острова Огасавара официально являются частью Токио. Адреса токийские, номера машин синагавские. Это ничего, что райончик далеко от центра. Зато номер столичный.

Ближние острова всегда служили в Японии чем-то вроде ссылки в Крым. То есть туда уезжали политические противники, которые начальству уже не нравились, а убить их было ещё рано. Хорошие места. Пальмы, море. Но даже сейчас самолёты летают только на самые крупные из островов. И даже реактивные корабли (70-80 километров в час по воде), летающие прямо как крокодилы, низенько-низенько, над самой водой, ходят не на все из островов. И только при попутном ветре. Когда покупаешь билет так и говорят – корабль плывёт до Козусима, но сколько он будет плыть и приплывёт ли – неизвестно. Не приплывёт, так корабль вернёт пассажиров назад ждать другой погоды (и покупать ещё один билет). На каждом островке по два порта – северный и южный. В зависимости от направления ветра работает только один из них (или оба закрыты). Корабль с большой земли утром приходит в открытый из портов, и вся жизнь острова привязана к этому событию. Островные автобусы, там где они есть, ездят только из деревни в порт, но вот в какой порт и по какому маршруту – каждый раз зависит от того же ветра, что открывает и закрывает порты по своему желанию. Каждое утро, в 8:30, громкоговорители на улицах объявляют о направлении ветра и какой порт будет открыт. До 8:30 на острове никто не планирует, где быть. Да… что-то я теперь уже не помню, почему я в городе жаловался на ненадежный транспорт!

Зато на островах в транспорте приветливы. Все друг друга знают. Кто-то просто-таки непрерывно здоровается с ещё кем-то через улицу. Я сидел на асфальте на пустой улице в Осима, рассматривал гусениц, когда напротив по другой стороне остановился огромный автобус, открылось стекло и водитель спросил: «Превед. Автобуса ждёшь?».

Я честно сказал, что жду, но в другую сторону. Водитель полез в карман за расписанием, сказал, что будет ехать через эту же место обратно ровно через пятнадцать минут. А так же спросил куда именно я хочу попасть, чтобы высадить потом прямо у менсюку, частного дома принимающего постояльцев на ночь, хотя там даже и нет автобусной остановки поблизости. Я думаю по этой причине на островах никогда не построят железной дороги. Водители здесь ведь всё равно всегда будут пытаться «подвезти». На выходе старичок-водитель ещё спросил, как сказать по-английски «спасибо за то что ехали на моём автобусе», и даже узнав, что мы вовсе не из Америки, а из России вовсе не растерялся, а спел вполне правдоподобную «Катюшу». По-русски.

Ну русский-то ладно, он на нем только песню знал, а не её слова. А вот японский язык уже и так печально известен тем, что любые отношения в семье настолько важны, что для каждого из них придумано разное существительное. Старший и младший брат в японском языке – два разных слова. На диалекте островов – второй по старшинству, третий по старшинству и так до седьмого уровня – тоже совершенно разные слова. Для тех, кто живёт на главном острове, эти слова ничего не значат, но на самом деле по названию все острова – родственники, просто на островном диалекте токийского японского. И жители островов тоже, видимо, родственники. Хозяин менсюку понял по неанглийским звукам, издаваемым нами, что мы не американцы и, видимо, методом исключения пришел к выводу, что мы французы. Гордился хлебом, который он приготовил, говоря, что хлеб всегда нравится французам, и даже пытался сказать что-то о хлебе по-французски. В конце концов достал откуда-то открытку с именами ещё французской, видимо, парочки, которая когда-то тоже останавливалась у него и тоже была из Токио, спросил знаем ли мы их. Очень удивился, что мы не знали этих фамилий. Как же не знать – тоже французы и тоже из Токио. На Осиме, где всё население сейчас всего 10 тысяч человек, не знают, как можно не знать кого-то. На Козусима, куда мы поехали уже с Осимы, с его населением в 2 тысячи человек, все поименно знают даже собак.

Вершина Осимы – гора Михараяма - приятно дымит теплым паром. Приятно, потому что очень интересно стоять в вулканическом дыму после холодного ветра. Это один из трёх самых крупных в мире активных вулканов с мягкой лавой. Лава из таких вулканов спокойно растекается на огромные расстояния, а извержения происходят с потрясающей регулярностью. Весь остров образован из этой лавы, и даже пляжи на Осима – это угольно-чёрный вулканический песок. Вот и пальмы кажутся чёрными. Последнее большое извержение здесь было в ноябре 1986 года, когда жители с удовольствием фотографировали огромные огненные столбы – настоящий фейерверк, редкое развлечение на островах. Одна маленькая деревянная святыня прямо рядом с вершиной каким-то магическим образом пережила извержение. С тех пор этот бог считается богом отворотителем лавы и в расчёте на его помощь строится концепция безопасности жителей острова. Очень его здесь любят. Островной диалект японского отличается не только более подробными словами для родственных отношений. Фраза «ну, до пятницы, если конечно, вулкан не извергнется» является на островах устойчивым выражением не только в части до запятой. В 2000 году у вулкана на острове Миякедзима произошло несварение желудка и вышли ядовитые газы. Все население было эвакуировано и остров закрыт на 5 лет. Год назад жителям разрешили вернуться. Но в противогазах.

Там где Осима чёрная, Козусима – белая. На Козусима белый-белый песок, а на вершине острова горы, высокогорье, Тензёсан, и там уже магическим образом есть абсолютно всё, даже пустыня и много-много удивленных длиннющих быстрых змей, которые смотрели на меня из травы, явно рассуждая, что проще – укусить меня, или всё-таки дать себя сфотографировать? В Токио такие зверушки – только в зоопарках. В зоопарке Уено, например, у клетки с пандой идёт непрерывно такая толпа, что бывала только на фотографиях мавзолея при советской власти. И мужик с мегафоном стоит и непрерывно кричит не останавливаться фотографировать панду, чтобы не создавать пробок. И только бедная панда лежит за стеклом в полной прострации – нелегко работать пандой, в мавзолее панды. А тут. Не панды, конечно, но змеи и ящерки бегают сами по себе, и птицы летают сами по себе, и рыбы – и те летают сами по себе. На Осима живут серые вулканические белки, на Козусима – в волнах, среди многочисленных пещер, высоко-высоко летают колючие рыбы – с тонкими крыльями, как у комаров. Удивительно.

Японцы очень любят есть ракушки (они их жарят), а я люблю собирать пустые раковины на пляжах. Отсюда опасность – на токийских пляжах часто самые красивые раковины оказываются не выброшенными морем, а выброшенными из местного супермаркета, а это, согласитесь, совсем разные вещи. А вот жители островов – они совсем не такие как жители Токио, в Токио на пляжах едят, на Козусима – на пляжах заготавливают. На пустых белоснежных пляжах Козусима не загорают девушки в модных купальниках, зато здесь бабушки в платках сушат выловленные морские водоросли – на суп.

Здесь не ходят на каблуках и в юбках, здесь не красят волосы и нет ни одного круглосуточного магазина, здесь, кажется, все тащат за собой рыболовные снасти и все удивляются – два гайдзина приехали залезть на вершину Тензёсан? Зачем? Там ведь совсем ничего, просто вершина. И только табличка «Токио. Охота с огнестрельным оружием запрещена» напоминает, что это – тоже Токио. Токио, о котором так легко забыть в городских электричках, где никогда не висит рекламы токийских островов, как и всего, чего нет на карте метро. Ничего. Мы будем охотиться с пращой или с фотоаппаратом. Но вот на токийские острова надо будет обязательно приехать ещё, и не один раз. Особенно на те, что подальше.

Это какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чертова -
Как ее ни вывертывай,
Криво звучит, а не прямо.

Мало в нем было линейного,
Нрава он был не лилейного,
И потому эта улица,
Или, верней, эта яма
Так и зовется по имени
Этого Мандельштама...

Осип Мандельштам. 1935.

Сведение панорам � by Alex aka Parasite

истории

архив

поиск

заказ

инфо

стат