От горы Нёхо я, честно говоря, ждал немногого. Гора. Можно залезть, можно спуститься. Сколько раз я уже делал это в своей жизни? Ничего необычного. Даже не тема для поста. Тем более, что Нёхо – не такая уж и известная гора. Она не входит ни в книгу 100 лучших гор Японии, ни даже в книгу – 100 лучших гор Канто. Прямо рядом есть значительно более известные и значительно более любимые японцами горы. Например, совсем рядом гора Нантай. Нантай – значит мужская гора. Нёхо – женская. Они стоят рядом и довольно похожи, так что японцы верят, что боги этих гор – муж и жена. Как японцы узнали, кто из них кто? Думаю, очень просто – Нёхо на 3 метра ниже.

Если вы ходите на горы, то вы, конечно, знаете, что высота сама по себе – не самый важный параметр. Высота считается от уровня моря, но в большинстве случаев люди забираться начинают совсем не из воды. Высота горы Нантай 2486 метров, но само подножие находится на высоте 1300 метров: итого набор составляет менее половины полной высоты, "всего" 1186 метров. Что, конечно, тоже совсем не легко. Гора Нёхо в этом смысле идеальна. Она находится почти в центре национального парка Никко и со всех сторон окружена другими горами. Забраться на неё можно с двух сторон. С одной стороны, можно сначала забраться на Нантай, потом спуститься с Нантая, забраться на ещё одну гору 2375 метров, спуститься с неё, забраться на ещё одну гору 2323 метра, спуститься с неё и потом забраться на Нёхо. Либо, несколько проще, с другой стороны забраться на ещё одну гору высотой 2010 метров, спуститься с противоположной стороны и забраться на Нёхо. Конечно, хорошо известно, что японские старички вообще не собираются умирать, а наоборот готовятся захватить мир, для чего постоянно тренируются забираясь на все горы (один японский старичок по проходимости равен трём морским пехотинцам), но даже они редко проходят более одной горы за раз. В общем, по сравнению с любой соседней горой Нёхо получает буквально в сотни раз меньше визитёров (обычно одного, но иногда и того меньше).

От Никко на автобусе мы доехали до высокогорья Кирифури. В 9:30 мы были у начала пути на гору Аканаги (высота над уровнем моря - 2010 метров) у её подножия на высоте 1400 метров. Забрались на Аканаги, спустились с другой стороны, поднялись на Нёхо (2483), спустились от неё по длинному (11 км) склону прямо до станции электрички (высота над уровнем моря - 560 метров), еле успев к последнему поезду в 8 вечера. Итого: 16 километров пути по прямой, если считать, как летит птица, или 10.5 часов непрерывного карабканья пешком, как ходит гайдзин по горе. Всё за один день. Стоило оно того? Да.

Конечно, мои ноги сейчас болят протестуя, но они не правы. Идти пешком – всегда интереснее всего. Можно заползти туда, куда не проедет никакая машина. И главное – начинаешь видеть то, чего никогда не видно на скорости, ни с поезда, ни с машины, ни даже с велосипеда. Паук в паутине, отражающийся в капле росы, отражается только в глазу человека идущего пешком. И даже ничего не нужно – ни денег, ни расписаний, ни заказов билетов. Просто всегда можно ткнуть в место на карте, куда не хочет идти больше никто и пойти.

У подножия Аканаги цветут какие-то очень важные и широко рекламируемые жёлтые дикие горные лилии. Большинство японских старичков, к счастью, остались прямо там. Достали свои штативы и огромные фотоаппараты прямо не отходя от кассы (коричневый домик – касса на подъемники) и встали в очередь к 10 несчастным цветочкам, зарабатывающим 90% прибыли японскому туристическому бизнесу по правой стороне от Никко (по левой - цветёт мизубасё). Дальше в этих лилиях был целый склон, но там надо было подняться 100 метров пешком, и это уже заинтересовало значительно меньшее число народа. Дикие горные лилии при этом явно высажены, так как не растут нигде кроме этого ограниченного радиуса от касс.

До вершины Аканаги с нами поднялись пара десятков наиболее бодрых старичков, там сделали привал, выпили сакэ и пошли назад. И дальше за спуском с Аканаги цивилизация потерялась совсем. Ещё немного в тумане зум фотоаппарата некоторое время выхватывал далекие мосты и автодороги за спиной, но впереди раскинулся цепью стоящих один за другой гор огромный дикий высокогорный лес. Здесь уже нет автодорог, городов и домов внизу. Только горы, горы и горы. Так должно быть показывался мир первым людям. На ледяном ветру зацветает дикая сакура, колышутся колокольчики крошечных горных цветов и распускаются первые лепестки на ветвистых крошках-берёзах. Правда, на дереве у горного источника-водопоя надпись – "а кто будет в лесу сорить, того скушает медведь".

Буквально заболели глаза. Когда я был маленький и только начинал пользоваться компьютером, у меня болели глаза от монитора. Теперь у меня болят глаза от его отсутствия. На Нёхо всё слишком невиртуально реальное. На дереве кукует кукушка. Я всегда думал, что кукушка – это как часы. У меня ещё на станции метро около дома записали в микрофон электрическую сводящую с ума кукушку для создания общего шума (некоторые, уже сошедшие с ума, считают, что громыхающие поезда - это ещё мало). Настоящая кукушка – она, как оказалось, кукует время в миллисекундах с начала юникс эпохи, и пока кукует миллисекунды эти уже проходят и ей приходится начинать с начала. То есть, я хочу сказать, что она кукует непрерывно. И под этот звук над очередным обрывом, вдруг поднимается из тумана, не обращая на человека никакого внимания, стая чёрно-белых ласточек и с ними по тем же кругам ещё одна стая стрекоз, образуя единую живую тучу.

По стенам гор текут длинные тонкие водопады, для которых, наверное, даже нет здесь имён, и по их направлению со спуском вниз начинается самое интересное. Мокрая трава становится всё выше и выше, а стволы деревьев все толще и толще и вот уже рост человека становится ниже роста травы. Мокрый туман застилает глаза, быстро темнеет и становится страшно потерять дорогу. Глаз ловит ряды ободранных деревьев. Одни старые, а с других – кора была содрана прямо сегодня. Свежая смола ещё только начала выступать в белых царапинах от когтей. До меня сегодня в том же направлении шёл медведь и точил когти. Так... Зачем это он, спрашивается? Я всегда смеялся над японцами, постоянно таскающими в шумных туристических толпах (японские старички почти никогда не ходят одни) надоедливые колокольчики. Например, в сезон на Нантае может быть до тысячи человек в день и все звенят так, что медведям даже из соседней префектуры слышно. Но в полутьме, когда на десятки километров ни одного нормального человека, а только я и медведь, начинает уже как-то даже хотеться позвенеть. Тень большого зверя побежала через бурелом рядом. К счастью, от меня. Резкий тонкий крик. Этот голос я знаю – так кричит один другому олень.

И потом уже в почти полной темноте мы подошли к мавзолею Тосёгу со стороны леса. Здесь, наконец, тропинка сливается со старой каменной дорогой. Здесь я был до этого десятки раз. Но ни разу я не знал, насколько другое это место в то время, когда входы уже закрыты и все туристы ушли. В темноте только гигантские стволы суги держат стражу между духами сёгунов, медведями, и, не менее дикими, но значительно более грязными и мокрыми, гайдзинами, выходящими из леса. Сколько раз я смеялся над красным, якобы старинным, но реально построенным заново только пару лет назад, священным мостом Синькё, на котором постоянно стоят толпы людей, заплативших за вход и не знающих куда идти. На мост Синькё можно зайти, но его нельзя перейти, так как священные мосты тоже любят деньги, а ставить кассы с двух сторон - заподло и вход и выход оказались только с одной стороны. Но вот, когда темнота и туман скрывают всё некрасивое вокруг, красный мост над рекой Дайва отражается в воздухе как действительно что-то волшебное.

истории

архив

поиск

заказ

инфо

стат